Tìm bài trả lời thơ

Đừng lảng tránh; Tôi không xin nước mắt
Cũng không xin nỗi đau giấu trong tim
Tôi muốn mặc cho buồn dâng chồng chất
Ngàn lời “Yêu” nhắc lại mãi với em.

Tôi những muốn chạy như bay đến bên,
Như con sóng trên mặt hồ theo gió
Đặt nụ hôn lên hoa cương lạnh giá,
Một nụ hôn rồi chết cũng cam lòng.

Ra ngoài đi dạo thôi em
Trong ánh trăng vàng lấp lánh!
Hồn ta sầu muộn lâu rồi
Trong màn đêm đen im lặng!

Mặt ao ánh thép long lanh,
Cỏ đồng như đang nức nở,
Cối xay, sông và bao la
Tràn trề ánh trăng rực rỡ.

Lẽ nào cứ mãi khổ đau
Sống, mà không tận hưởng?
Ra ngoài đi dạo thôi em
Trong ánh trăng khi đêm xuống!

Ngủ đủ rồi em. Anh vừa mang đến
Hai đoá hồng vừa đúng lúc rạng ngày.
Sau đôi hàng lệ bạc tuôn như suối
Ngọn lửa hồng hạnh phúc ấm lên đây.

Những ngày xuân tố lốc đều ngắn ngủi,
Không khí trong lành cây lá tốt tươi...
Và những đoá hoa thơm đang lặng lẽ
Đổ đôi hàng lệ đẫm kính dâng đời.

Xuân còn thắm, - khu vườn đêm huyền bí
Bị phép màu ngoài trái đất bỏ bùa.
Tôi lặng im chậm rãi đếm bước đi
Cái bóng đổ dài dưới chân theo sát.

Con đường dưới bóng cây chưa tối hẳn,
Màu trời xanh còn thấp thoáng đó đây,
Tôi bước đi – gió mát thoáng hương bay
Phả vào mặt – và hoạ mi ca hát.

Tôi lại mơ những gì chưa có được,
Chưa có trong thế giới khổ nghèo này,
Ngực lại căng lên hơi thở mê say
Lại những muốn mở lòng ôm ai đó.

Sẽ đến lúc – rất nhanh thôi, có lẽ, –
Vạn vật lại khát khao sự hồi sinh,
Nhưng trái tim này sẽ không đập nữa,
Và thôi yêu, thôi dâng hiến hết mình.

Еще весна, — как будто неземной
Какой-то дух ночным владеет садом.
Иду я молча, — медленно и рядом
Мой темный профиль движется со мной.

Еще аллей не сумрачен приют,
Между ветвей небесный свод синеет,
А я иду — душистый холод веет
В лицо — иду — и соловьи поют.

Несбыточное грезится опять,
Несбыточное в нашем бедном мире,
И грудь вздыхает радостней и шире,
И вновь кого-то хочется обнять.

Придет пора — и скоро, может быть, –
Опять земля взалкает обновиться,
Но это сердце перестанет биться
И ничего не будет уж любить.

Anh thích hành tinh nơi em ở,
Nơi có bầu khí quyển xanh lơ,
Nơi anh thích bao nhiêu điều mới lạ,
Nhất là “Tình yêu” em có nói qua.

Em giải thích cho anh cặn kẽ,
Anh gần như đã thấu hiểu hết rồi.
Anh thích những “Thật buồn” em ạ
Và anh đặc biệt thích “Rất vui”.

Anh đã hiểu “Nhớ thương” và cố gắng
Hướng đến nơi em để khát khao.
Còn những “Hôn anh” và “Nhớ lắm”
Về nhà anh nhất định sẽ học theo.

“Lao động” là cách em sống đúng,
Và “Tiếng cười” là phát kiến thật hay.
Nhưng anh phải nói rõ chuyện này,
Có “Cái chết” anh hoàn toàn không thích.

Шорох акации

Летом столицы пустеют. Субботы и отпуска
уводят людей из города. По вечерам — тоска.
В любую из них спокойно можно ввести войска.
И только набравши номер одной из твоих подруг,
не уехавшей до сих пор на юг,
насторожишься, услышав хохот и волапюк,

и молча положишь трубку: город захвачен; строй
переменился: все чаще на светофорах — «Стой».
Приобретая газету, ее начинаешь с той
колонки, где «что в театрах» рассыпало свой петит.
Ибсен тяжеловесен, А. П. Чехов претит.
Лучше пойти пройтись, нагулять аппетит.

Солнце всегда садится за телебашней. Там
и находится Запад, где выручают дам,
стреляют из револьвера и говорят «не дам»,
если попросишь денег. Там поет «ла-ди-да»,
трепеща в черных пальцах, серебряная дуда.
Бар есть окно, прорубленное туда.

Вереница бутылок выглядит как Нью-Йорк.
Это одно способно привести вас в восторг.
Единственное, что выдает Восток,
это — клинопись мыслей: любая из них — тупик,
да на банкнотах не то Магомет, не то его горный пик,
да шелестящее на ухо жаркое «ду-ю-спик».

И когда ты потом петляешь, это — прием котла,
новые Канны, где, обдавая запахами нутра,
в ванной комнате, в четыре часа утра,
из овала над раковиной, в которой бурлит моча,
на тебя таращится, сжав рукоять меча,
Завоеватель, старающийся выговорить «ча-ча-ча».

Через два года

Нет, мы не стали глуше или старше,
мы говорим слова свои, как прежде,
и наши пиджаки темны все так же,
и нас не любят женщины все те же.

И мы опять играем временами
в больших амфитеатрах одиночеств,
и те же фонари горят над нами,
как восклицательные знаки ночи.

Живем прошедшим, словно настоящим,
на будущее время не похожим,
опять не спим и забываем спящих,
и так же дело делаем все то же.

Храни, о юмор, юношей веселых
в сплошных круговоротах тьмы и света
великими для славы и позора
и добрыми — для суетности века.

Мои слова, я думаю, умрут...
Мои слова, я думаю, умрут,
и время улыбнется, торжествуя,
сопроводив мой безотрадный труд
в соседнюю природу неживую.
В былом, в грядущем, в тайнах бытия,
в пространстве том, где рыщут
астронавты,
в морях бескрайних – в целом мире я
не вижу для себя уж лестной правды.
Поэта долг – пытаться единить
края разрыва меж душой и телом.
Талант – игла. И только голос – нить.
И только смерть всему шитью – пределом.

Bài thơ này Brodsky viết bằng tiếng Anh. Bản tiếng Anh do estrange post trên kia chính là nguyên bản.
Có một số bản dịch tiếng Nga bài thơ này, theo link sau
https://stihi.ru/2020/07/12/5087